Как Сочи стал олимпийской столицей?

4 июля 2007 года по гватемальскому времяисчислению (в России было уже далеко за полночь 5-го), президент Международного олимпийского комитета Жак Рогге перевернул белый прямоугольник шрифтом к камере, и его спокойное «City of Sochi» заглушил рев тридцатитысячной толпы на Театральной площади…

Первый раз Сочи подал заявку о желании организовать и провести Олимпиаду как-то уж очень неофициально, сродни мальчишескому болтанию ногами на заборе: собрались большие дяденьки, помыслили: «А мы что, хуже других? Давайте…» И… ничего у дяденек не получилось. Как не получилось и во второй раз — денег в правительстве на поддержку заявки не оказалось. Но старая народная мудрость гласит: «Бог Троицу любит».

Скептиков у этой затеи поначалу было хоть отбавляй, особенно когда сформировали short-list и российский курорт в нем оказался тоже. Для работы над российской заявкой были привлечены ведущие мировые эксперты в области организации и проведения Игр, Президент Путин подписал ФЦП, согласно которой на реализацию олимпийских планов курорта из федерального бюджета планировалось выделить 314 миллиардов рублей, и настроенные скептически россияне начали считать деньги в чужом кошельке. А сочинцы, особенно молодежь, чье будущее стояло на карте, искренне верили, что у нас все получится.

Приезда оценщиков МОК ждали как никогда. Ловили не слова (эмиссары МОК по регламенту не имеют права давать оценку — лишь констатировать факты) — интонацию, взгляды, жесты. — Если Сочи станет столицей Олимпиады 2014 года, я обещаю первым опробовать склоны Красной Поляны, — очаровательно улыбнулся 75-летний Чихару Игайя.

Затем в Сочи появился ледовый каток. Именно на его льду Татьяне Тотьмяниной и Максиму Маринину вручали еще пахнущий типографской краской трехтомник — Big Book, подробнейший бизнес-план развития курорта до 2014 года. В нем все, чего не хватает сегодня Сочи: дороги, электричество, газ, пляжи и гостиницы для наших гостей, дома и спортивные площадки для сочинцев. И вновь затаили дыхание: поверят ли, примут ли? Чего скрывать — без Олимпиады и государственной поддержки решать нам наши проблемы еще полвека минимум…

И вот наконец «день Х» — 4 июля. Всенощная: впервые типография получит пленки газеты на 5-е в пять утра 5 июля. И сделает все, чтобы к восьми весь тираж уже был напечатан. — Как ты думаешь, мы победим? — этот вопрос уже вызывает приступы бешенства, которые с каждым разом все труднее контролировать. И только где-то внутри рефреном звучит фраза: «Все будет хорошо».

Я родилась в московскую Олимпиаду, и Олимпийские игры 2014-го для меня не пустой звук. Не смогла улететь с остальными в Гватемалу — эту наверняка прекрасную, но очень далекую страну, и ждала исторического для России и моего любимого Сочи вердикта вместе со всей страной, собравшейся у Зимнего театра.

Отделилась первая ступень — выбыл из предвыборной борьбы Зальцбург. Действительно, зачем им олимпийский геморрой в третий раз? Два часа ночи, еще полчаса обсуждений. Корейцы будут стоять до последнего. В прошлый раз им не хватило двух голосов… «Сочи! Сочи!» — скандирует в едином порыве площадь, софиты играют роль языческого костра. Если хотеть искренне, все получится. У нас лишь одно желание — выиграть…

Медленно, ужасающе медленно чеканит шаг по нескончаемой ковровой дорожке юная гватемальская гимнастка, неся в руках конверт, в котором судьба моего Сочи и моей России. Жак Рогге щебечет по-французски общие политкорректные фразы о принципах олимпизма. Эта пытка никогда не кончится. «City of Sochi» — как гром среди ясного неба, и площадь взорвалась безумием. Кто-то целует меня, я целую кого-то и не могу сдержать слез.

— Мамочка, ты слышишь? — в мобильник гудит тридцатитысячная толпа. — Мы выиграли! Мы смогли!!!

…А теперь домой — надо немного поспать, чтобы уже завтра начать строить новое будущее. На этот раз — олимпийское…